Это фильм об очень консервативном французском городке где-то в пятидесятых годах прошлого столетия. Все горожане придерживаются строгого морального кода, ходят в местную католическую церковь, и даже мэр города – потомок аристократа, который выгнал из городка всех гугенотов.
В городок приходит молодая женщина с дочкой, которая открывает шоколадную лавку. Сюжет крутиться вокруг противостояния этой «неверующей» женщины, с мэром, которы старается изгнать её их городка.
Фильм построен на противостоянии закостенелых консервативных установок с «веянием новых либеральных идей». Изделия из шоколада становятся символом соблазна и «растления» общества в глазах консервативного большинства. Что-то есть такого в шоколаде, что кружит женщинам головы. В сюжете заплетены еще несколько персонажей, кому «шоколадница» - человек большой души и носитель либеральных идей - неизменно помогает. В фильме много трогательных сцен.
Если бы такого рода фильм был выпущен пол века назад, была бы понятена его идейная подоплека: свободу женщинам от пут ужасных браков, больши радости жизни, любви и свободы.
Но, сегодня на Западе такими идеями никого не удивишь. Эти цели давно достигнуты. Спрашивается тогда – зачем было снимать фильм?
Думаю, задумка была показать как хорошо мы живем, на примере того, как плохо жили наши предки. Ведь за то, что мы имеем каждый день, как нечто само собой разумеющееся, нашим совем недалеким предкам, приходилось бороться.
Разумеется, в те времена, консерватевно-либеральтный маятник был отклонен в сторону консерватизма. Я сам не сторонник религиозного мракобесия и, естественно, за права женщин на работу, одинаковой оплаты, равноправия перед законом, и так далее.
Единственно что, - почему маятник не может остановиться посередине, а летит дальше в сторону ортодоксального либерализама?
Вчера смотрел новый юмористический сериал Curb Your Enthusiasm. Там Лэрри Дэвид предлагает идею своего нового шоу творческой комиссии компании HULU. Члены комиссия как на подбор – гей азиатского происхождения, чернокожий, и транс, к которому в третьем лице нужно обращаться как «они». Комиссия обсуждает актерские кандидатуры после просмотра актерских «роликов». Конкретно, обсуждают кандидатуру чень толстой мексиканской актрисы на родь еврейской девушки. Режиссер говорил Лэри фразу «они её одобрили». Лэрри переспрашивает: «они», показывая на всю комиссию, или «они», указывая на транса.
Как сказал Лермонтов, «все это было бы смешно, когда бы не было так грустно».