Надо сказать, что в тот год у нас был флоридский семейный слет. Из разных городов прилетели: моя теща, четверо ее детей с мужьями (из которых один - это я), четырнадцать ее внуков и внучек, и еще дети от предыдущих браков. И надо же было такому случиться, что на второй день приезда я простудился (видимо из-за постоянного перепада температуры и влажности между комнатой и наружным воздухом) и слег. Грипп - вещь противная: температура, нос заложен, головная боль, кашель, сопли и т. п. Одно было неплохо - я остался в номере один. Объясню в скобках, что когда вся компания собирается вместе, получается довольно шумно. А я человек тихий, и в компании молчаливый, хотя пожалуй не особенно смирный, когда мне мешают или надоедают.
Вся компания пошла куда-то развлекаться и я остался один. Номер наш был на шестом этаже; здесь был большой холодильник и плита, так что со стороны питания я был защищен. И, пожалуй, мне было не скучно. Не знаю как у кого, но когда я болен гриппом мой мозг очень занят. Я чувствовал сильную слабость; все время то засыпал то просыпался, то вообще было непонятно сплю я или бодрствую, то в жар бросало, то в холод.
И вот под вечер, меня зазнобило. Но не так как другие разы, а как-то по особому – пронизывающе, до костного мозга. В жар меня в это время тоже бросало, но жар был сверху: в мышцах и эпидермисе, а этот холод гнездился во внутренних органах и костном мозге. Жуткий холод. Я это не в переносном смысле говорю - что мол очень холодно - а в прямом. Жутко было. Хотя и никакой осязаемой, материальной причины этой жути не было. Сначала, я подумал 'ну вот накатит и пройдет.' Но не проходило. Зубы начали стучать. 'Что за черт!'.
Встал. Пошел в туалет. Посмотрел в зеркало - ничего особенного. Помыл лицо и шею. Опять лег. Жутко по прежнему. Но острота испуга притупилась. Теперь жуть стала тупой, хронической. Я словно к ней немного приспособился. Стал пытаться понять откуда это идет. И вроде-бы шла сверху. Тут как подумал, что это может быть - это привидение с седьмого этажа. Стало еще жутче - до прожига, до скручивания. Пытался говорить себе, что все это ерунда - бабкины сказки. Но это было как мертвому банки.
Вспомнился почему-то старый анекдот о враче, который приходит к своему больному, а ему говорят, что пациент умер.
– Тааак. А он принимал лекарство, которое я ему прописал?
– Принимал.
– А он пропотел?
– Пропотел.
– Ну вот вдите!
И никак не мог отвязаться от этой фразы. «А он пропотел?» И сам весь потный.
Сосредоточился на потолке и через какое-то время показалось, что я вижу через потолок. Не глазами - глаза у меня были закрыты - а чем-то еще. Всё здание вижу – этажи, людей в комнатах, какие-то подсобные помещения. Размыто вижу, только контуры. И, при этом, чувствую совершенное безразличие к этим людям, и зданию, и, вообще, ко всему копошению.
И в этот момент я осознал, что такое ад. Как-то перенесся туда, или, скорее, был перенесен, как будто кто-то мне туда бесплатную путевку устроил. Нет это никакие там не сковородки или котлы где вас жарят и парят. Это просто вы подвешены где-то далеко в черном, холодном пространстве и больше ничего. Никогда и ничего, и нет у вас никакого устройства, чтобы умереть и уйти в небытие. Только ущербное бытие: без тела, без эмоций, без тепла.
Об этом странно сейчас вспоминать, потому что я лежал в постели с закрытыми глазами. Лежал я так долго, а может нет, не знаю. И потом отступило. Я ощутил, что нечто вышло из моего тела и мозга.
Так вот, когда я посмотрел вверх, то увидел его. Сразу было понятно, что это было именно он или оно - русская грамматика тут особенно не годилась. Это было английская "it." Это самое ИТ тоже было тусклым и полупрозрачным. Во всяком случае - так я его увидел. Оно не было в форме человека, а скорее в форме усеченного эллипсоида с выступами.
То, что я хорошо и ясно увидел, были глазничные впадины. Они были довольно злыми, раздраженными и поражали гиперболическим отчаянием. Так мы смотрели друг на друга безглазым, безотрывным взглядом, и я осознал, что ИТ просто поделилось со мной своей тоской и одиночеством.
Потом я заснул и видел какой-то нелепый, не имеющий оправдания сон, из которого меня вывел приход жены.